| Обои на рабочий стол |  |
|
Каталог статей о фильмах
Гай Юлий Цезарь часть2
Историческая основа фильмов про Древний Рим
Гай Юлий Цезарь. Галльские войны. Окончательное покорение Галлии
Гай Юлий Цезарь. Происхождение, начало политической карьеры
Гай Юлий Цезарь. Возвращение Помпея. Избрание Цезаря консулом
Гней Помпей Великий
Цезарь Гай Юлий
12.7.100 до н.э. - 15.3.44 до н.э.
Еще в конце 52 г. произошло окончательное замирение эдуев, а затем изъявили покорность и арверны. Более того, им было возвращено 20 тысяч пленных. Что касается эдуев, то за ними даже сохранился статус союзников, который кроме них имели лишь верные ремы и лингоны. Арверны, хотя и должны были выдать большое число заложников, тоже получили вполне терпимые условия мира, по которым признавалась их самостоятельность при решении внутренних вопросов. Теперь, когда опасность объединения Галлии была как будто устранена. Цезарю важно было найти опору хотя бы в этих двух наиболее значительных общинах.
Но есть ли основания считать, что опасность объединения полностью отпала? Действия Цезаря в кампании 51 - 50 гг. были направлены прежде всего и главным образом на то, чтобы подавить такие стремления в самом зародыше. Как всегда в подобных случаях, он действовал энергично и стремительно. Зимой 52/51 г. он неожиданно вторгся с двумя легионами в богатую область битуригов и быстро привел их к покорности. Затем наступила очередь карнутов. Однако карнуты при одном только известии о приближении римлян покинули свои города и села, скрываясь в лесах или даже на территории соседних общин. Так как зима оказалась довольно суровой, то Цезарь разбил зимний лагерь в Ценабе, городе карнутов, который уже не в первый раз видел римские войска. Но отсюда ему пришлось еще до конца зимы выступить в новый поход - против белловаков.
Белловаки имели славу воинственного племени. Когда по требованию Верцингеторикса формировалось общегалльское ополчение и каждая община выставляла определенный контингент воинов, белловаки отказались от этого, заявив, что они не желают подчиняться ничьей власти, но будут вести войну с римлянами самостоятельно. И действительно, из всех галльских общин, еще не принимавших прямого участия в восстании, белловаки оказались наиболее опасным противником.
Кроме самих белловаков в борьбе против римлян участвовали и другие племена белгов. Во главе ополчения стояли опытный военный руководитель белловак Коррей и заклятый ныне враг римлян атребат Коммий. Последнему удалось даже привлечь германскую конницу. Что касается Коррея, то он руководил военными действиями весьма умело, используя в значительной степени тактику Верцингеторикса.
Цезарь вначале располагал четырьмя легионами, затем ему пришлось вызвать еще два легиона. Тем не менее он долго не мог добиться решающего успеха, наоборот, испытал ряд чувствительных неудач, причем слух о них дошел даже до Рима. Наконец в одном из сражений, в котором он принял личное участие, белловаки потерпели решительное поражение, а Коррей был убит. В лагере неприятелей после этого было созвано собрание и решено направить к римлянам послов и заложников. Послы, прибывшие к Цезарю, просили его проявить милосердие и подчеркивали то обстоятельство, что Коррей, главный виновник и вдохновитель войны, погиб. Цезарь, как о том рассказывает автор восьмой книги "Записок о галльской войне" Авл Гиртий, отвечал, что ему хорошо известно, как удобно сваливать вину на умерших, но тем не менее он готов удовлетвориться тем наказанием, которое белловаки уже навлекли сами на себя.
Замирение племен белгов имело решающее значение. Пожар общегалльского восстания был окончательно потушен, оставались лишь разрозненные, едва тлеющие очаги. Сам Цезарь отправился в область эбуронов, и страна несчастного беглеца Амбиорикса была полностью выжжена и разграблена. Остальное поручалось легатам: Лабиену, Канинию, Фабию, которые оперировали в области Луары, а также в Бретани и Нормандии. Лабиен привел к покорности треверов, а Каниний и Фабий успешно действовали в области пиктонов, где уцелевшие отряды повстанцев осаждали город Лемон (Пуатье).
Последней крупной операцией была борьба вокруг города и крепости Укселлодун. Он был захвачен соратником Верцингеторикса Луктерием и неким Драппетом, который якобы еще в самом начале восстания привлек к себе изгнанников из всех общин, принимал даже "разбойников" и призвал к свободе рабов. К сожалению, кроме этой отрывочной и едва ли объективной характеристики Гиртия, о Драппете больше ничего не известно.
Осада Укселлодуна, великолепно укрепленного самой природой, продолжалась довольно долго. И хотя легат Цезаря Каниний действовал успешно и в одном из сражений разбил Драппета, когда тот вывел часть войск из города, но для взятия города у Каниния не хватало сил. Тогда Цезарь, который в это время объезжал галльские общины, творя суд и стараясь внести успокоение, внезапно появился под Укселлодуном. Он нашел нужным продолжить осаду, но жители оказывали отчаянное сопротивление, и город сдался лишь тогда, когда подкопами были перерезаны последние источники воды. И вот, как объясняет Гиртий, Цезарь, считая, что его мягкость всем известна, не имел уже теперь оснований опасаться, что какую-нибудь суровую меру, им проведенную, сочтут за проявление прирожденной жестокости, а потому всем жителям города, кто только держал в руках оружие, он приказал отрубить руки, но сохранить жизнь, дабы тем нагляднее было наказание за их преступления.
Вслед за этим устрашающим примером последовала целая серия миролюбивых актов. Цезарь лично посетил Аквитанию, область, в которой он еще не бывал, и добился здесь полного успокоения. Затем он направился в Нарбоннскую Галлию, а своим легатам поручил развести войска на зимние квартиры, распределив их с таким расчетом, чтобы ни одна часть Галлии не оставалась не занятой римскими частями. Сам он, пробыв несколько дней в Провинции и щедро наградив всех тех, кто оказал ему какие-либо услуги в годы трудных испытаний, не стал переправляться за Альпы, но вернулся к своим легионам в Бельгию, избрав в качестве главной квартиры город атребатов Неметокенну (Аррас).
В 50 г. в Галлии, по мнению Гиртия, уже не происходило никаких особенно важных событий, во всяком случае таких событий, описанию которых следовало бы посвятить особую книгу. Зимуя в Галлии, Цезарь был занят главным образом сохранением и укреплением дружественных отношений с общинами. Для этого он "обращался к общинам в лестных выражениях, их вождей осыпал наградами, не налагал тяжелых повинностей и вообще старался смягчить для истощенной столькими несчастливыми сражениями Галлии условия подчинения римской власти". В конце зимы Цезарь объехал все районы Ближней Галлии, затем, вернувшись к своим войскам в Неметокенну, вызвал легионы с зимних квартир к границе треверов и там произвел торжественный смотр всей армии. Этим как бы ставилась последняя точка: война в Галлии отныне считалась законченной.
В течение этой же зимы 50 г. Цезарем были заложены основы этой новой организации Трансальпийской Галлии и урегулированы ее взаимоотношения с Римом. Эти отношения отнюдь не были единообразными и обезличенными. Три наиболее авторитетные галльские общины - эдуи, ремы и лингоны, как уже упоминалось, оказались в привилегированном положении, остальные должны были выплачивать твердо установленные суммы налога (трибут). Известно, что Трансальпийская Галлия (Gallia Comata) в целом выплачивала ежегодно до 40 миллионов сестерциев (10 миллионов денариев). Эта общая сумма не должна удивлять своей относительно малой величиной: страна была истощена и разграблена в ходе опустошительной войны. Конечно, военная добыча, попавшая в руки римлян в самых ее разнообразных формах, в десятки, если не в сотни раз превышала сравнительно скромную и посильную для страны цифру трибута.
В чисто административном отношении завоеванные Цезарем огромные территории первоначально считались, по всей вероятности, присоединенными к Нарбоннской Галлии. Прежняя система управления в отдельных общинах, т. е. местные "цари" или аристократические "сенаты", уцелела, и после завоевания сохранились также клиентские связи и зависимость одной общины от другой. Цезарь не стремился менять систему, как таковую, т. е. политические и административные порядки, он был озабочен лишь тем, чтобы во главе общин стояли теперь люди определенной ориентации - сторонники Рима и его лично. Здесь он не скупился на щедрые награды деньгами, конфискованными поместьями, руководящими должностями. Весьма терпимым и даже уважительным было отношение Цезаря к местной религии и ее жрецам, т. е. к друидам.
И хотя Цезарь не создал, вернее, не успел создать в Галлии вполне законченной и стройной политико-административной системы, тем не менее введенные им порядки оказались чрезвычайно устойчивыми и вполне реалистичными. Это доказывается хотя бы тем примечательным фактом, что, когда в Риме вспыхнула гражданская война и в Галлии почти не осталось римских войск, эта вновь завоеванная страна оказалась более верной Риму, чем некоторые провинции, казалось бы давно свыкшиеся с римским господством.
Каковы же общие итоги завоевания Галлии? Это было событие крупного исторического масштаба и значения. Если верить Плутарху, то Цезарь за девять лет военных действий в Галлии взял штурмом более 800 городов, покорил 300 народностей, сражался с тремя миллионами людей, из которых один миллион уничтожил и столько же захватил в плен. Завоеванная им и присоединенная к римским владениям территория охватывала площадь в 500 тысяч квадратных километров. Военная добыча - пленные, скот, драгоценная утварь, золото - была поистине неисчислима. Известно, что золота оказалось в Риме столько, что оно продавалось на фунты и упало в цене по сравнению с серебром на двадцать пять процентов. Обогатился и сам верховный командующий; он не только полностью восстановил, но и значительно увеличил свое не в первый раз растраченное состояние; обогатились и его офицеры (например, Лабиен и др.) и даже солдаты. Светоний, упрекая Цезаря в корыстолюбии, прямо говорит, что в Галлии он "опустошал капища и храмы богов, полные приношений, и разорял города чаще ради добычи, чем в наказание".
Но видимо, главный итог заключался не в этом. Завоевание Галлии открыло огромные перспективы для проникновения в эту страну римского торгово-денежного капитала - дельцов, торговцев, ростовщиков, создало в 50-х годах необычайную деловую активность как в этой новой провинции, так и в самом Риме. Не случайно некоторые ученые с легкой руки Моммзена считают, что присоединение Галлии оказало на средиземноморский мир - mutatis mutandis - такое же влияние, как открытие Америки на средневековую Европу. Кроме того, бесспорно, что интенсивно развивавшийся в дальнейшем процесс романизации Галлии, процесс многосторонний и протекавший как в социально-экономическом, политическом, так и в культурном аспектах, тоже брал свое начало в эпоху галльских войн Цезаря.
И наконец, итоги войн применительно к самому Цезарю. Не может быть сомнений в том, что его популярность в Риме достигла теперь наивысшего предела. Не говоря уже о демагогической политике Цезаря, на проведение которой он снова мог со своей обычной щедростью тратить огромные суммы, не говоря о его репутации в самых широких слоях римского населения, следует признать, что блеск военных и дипломатических побед в Галлии производил, видимо, неотразимое впечатление даже на тех, кого никоим образом нельзя заподозрить в излишней к нему симпатии. Это не означало, конечно, что с Цезарем примирились его наиболее ярые политические противники, но такие, например, люди, как Цицерон, хотя он и считал Цезаря чуть ли не главным виновником своего изгнания, тем не менее в одной из речей еще в 56 г. патетически восклицал: "Могу ли я быть врагом тому, чьи письма, чья слава, чьи посланцы ежедневно поражают мой слух совершенно неизвестными доселе названиями племен, народностей, местностей? Я пылаю, поверьте мне, отцы-сенаторы, чрезвычайной любовью к отечеству, и эта давнишняя и вечная любовь сводит меня снова с Цезарем, примиряет с ним и заставляет возобновить наши добрые отношения". Или Валерий Катулл, который, по мнению самого Цезаря, заклеймил его в своих стихах вечным клеймом, назвав и негодяем, и похабником, все же, когда заходила речь о победах в Галлии, вынужден был прилагать к имени Цезаря уже совсем иные эпитеты, например "знаменитый", "славный".
Девять лет военных действий в Галлии принесли Цезарю, конечно, огромный опыт. Репутация выдающегося полководца прочно утвердилась за ним. Как полководец, он обладал по крайней мере двумя замечательными качествами: быстротой действия и маневренностью, причем в такой степени, что, по мнению античных историков, никто из его предшественников не мог с ним соперничать. Почти вся тактика войны в Галлии (да и многие стратегические расчеты) основывались на этих двух принципах, и это был не только правильный, но и единственно возможный план действий при том соотношении сил, которое существовало в Галлии, особенно в период великого галльского восстания. Если Цезарь располагал в это время десятью легионами, т. е. в лучшем случае 60 тысячами человек, то общие силы восставших доходили до 250 - 300 тысяч человек. Все поэтому зависело от быстроты, маневренности, в конечном счете от умения разъединять силы противника.
Светоний специально отмечает, что самые длинные переходы Цезарь совершал с поразительной быстротой, налегке, в наемной повозке, делая по сотне миль в день. Его выносливость была невероятной; в походе он двигался всегда впереди войска, обычно пеший, иногда на коне, с непокрытой головой и в жару и в дождь. В нем сочетались осторожность с отчаянной смелостью. Так, например, он никогда не вел войска по дорогам, удобным для засады, без предварительной разведки. С другой стороны, он мог сам пробираться через неприятельские посты к своим окруженным частям, переодетый в галльское платье, идя на смертельный риск.
Как полководец Цезарь превосходил всех своих предшественников еще в одном отношении - в умении обращаться с солдатами, находить с ними общий язык. Уже не раз упоминалось о том, как мог он удачно построенной и вовремя произнесенной речью воодушевить войско или добиться перелома в настроении. Он лично знал и помнил многих центурионов, да и старослужилых солдат и обращался к ним в решающий момент боя по имени. Он мог принимать регулярное участие в тяжелых осадных работах, длящихся днем и ночью, и, видя, как надрываются и как измучены солдаты, предложить им добровольно снять осаду, как он и сделал это под Авариком.
Цезарь, подчеркивают его биографы, ценил в своих воинах не нрав, не происхождение, не богатство, но только мужество. Он был строг и одновременно снисходителен. Он требовал беспрекословного повиновения, держал всех в состоянии напряжения и боевой готовности, любил объявлять ложные тревоги, особенно в плохую погоду и в праздники. Вместе с тем он часто смотрел сквозь пальцы на проступки солдат во время отдыха или после удачных сражений. Созывая сходки и обращаясь к солдатам, он называл их не просто "воины", но ласково - "соратники". Отличившихся он награждал дорогим оружием, украшенным золотом или серебром. Всем этим он сумел добиться от солдат редкой преданности. Особенно ярко подобное отношение воинов к своему вождю проявилось в период гражданской войны, но оно ощущалось и раньше, в годы галльских походов. Не без удивления древние историки отмечают, что за девять лет войны в Галлии, несмотря на все трудности, лишения, а иногда и неудачи, в войске Цезаря ни разу не происходило никаких мятежей.
Проблема "Цезарь и солдаты" или, точнее, "проблема персональных отношений между Цезарем и его армией, проблема руководства людьми" вызывала определенный интерес и в новой историографии. Отмечались "духовный контакт" между полководцем и подчиненными, его умение выделять и отмечать храбрейших, преданность и инициатива самих солдат, зарождение у них таких понятий и критериев, как воинская .честь, "величие римского народа и собственное славное прошлое" или "государство и император". Взаимоотношения между Цезарем и солдатами, на наш взгляд, в данном случае явно идеализируются.
В ходе галльских войн Цезарь - дипломат и политик постоянно дополнял Цезаря-полководца. Повлиять на настроение солдат удачной и вовремя произнесенной речью скорее дипломатическая, чем чисто военная акция. Добиться разобщения сил противника - задача в равной мере и военная, и политическая. Вполне можно спорить о том, что требует большего умения маневрировать: военные действия или успешное проведение политики кнута и пряника?
Но среди богатого и разнообразного арсенала политических (и дипломатических) приемов, которыми пользовался Цезарь, постепенно выделяется один особенно старательно культивируемый им лозунг - это мягкое и справедливое отношение к противнику, особенно побежденному, это лозунг милосердия (dementia). Правда, он приобретает решающее значение только в эпоху гражданской войны, но возникает несомненно раньше, еще во время пребывания Цезаря в Галлии. При внимательном чтении "Записок" не трудно проследить, как год от года все чаще и настойчивее говорится о милосердии Цезаря. Эта его черта декларируется уже как бесспорная, само собой разумеющаяся, как давно и широко известная, а Авл Гиртий доходит до того, что даже варварские, жестокие поступки Цезаря по отношению к защитникам Укселлодуна считает неспособными поколебать якобы существующее общее мнение о природной мягкости и справедливости Цезаря. Таким образом, лозунг dementia становится сознательно проводимым принципом цезаревой дипломатии и политики. И этому лозунгу еще предстоит сыграть свою особую, исключительную и вместе с тем роковую роль в истории всей дальнейшей деятельности и жизни Цезаря.
|
Категория: Качаем мышцы | Добавил: bull (19.12.2008)
|
| Просмотров: 1880
|
|
| 
